Когдато, очень давно, кажется в прошлой жизни у меня было совсем другое имя и совсем другой образ жизни...
Это было так давно, что ...
Чек-лист говорит нам, что можно рассказать Историю тех мест, где мы жили...
Эти рассказы, они понемногу всплывают в памяти и дают пищу для текста...
Мне было бы очень интересно узнать у Вас, друзья мои, насколько это интересно...
***
Сухой жар раскаленного песка ворвался в его сознание внезапно, коротким и сухим звуком выстрела.
Б-да-дада-х...
Отчего то раскалывалась голова и он не понимал отчего.
Пустыня. Барханы, ровные серые прошлепины и валы песка.
Кто сказал, что песок - желтый?
серый он, иногда черный.
Черные пески Туниса - злое место.
Говор стоял на вершине небольшой каменной гряды.
Свободно падающий синий плащ закрывал его, оставляя открытой шею и голову.
Хотя - нет. На голове был красиво уложен такой же темно-синий головной убор, схожий с тюрбаном.
Лиссам, отчего то раздалось в голове Говора. Это называется лиссам и его носят мужчины.
Вот это я с собачкой погулять вышел, - подумал Александр и осмотрелся по сторонам...
Пустыня и вроде бы никого, если не считать верблюда и собаки, серых от песчанной пыли.
Собака смотрела на Говора понимающим, верным взглядом, как бы спрашивал:
Ну, что товарищ подполковник, как тебе отдых на пенсии?!
С того момента, как он впервые выгулял неизвестную собаку прошло долгих три месяца.
Если быть до конца честным, то Александр, по сию пору так и ничего не понял.
принял разумом, принял сердцем, но не понял.
Когда ночью он вдруг проснулся, то понял, что он в квартире не один.
Что то большое и живое лежало у двери.
Это что то оказалось серым псом, явно признающим его, Говора, за хозяина.
Ты кто, пёса?-спросил Александр и, вдруг, услышал в глубине головы ответ:
Сима я, сам назвал, а теперь спрашивает.
Говор замер. Допиться до белых чертей и говорящих собак вполне себе можно.
Достучаться до психушки это на раз.
Но, вот так, в Тунисе, в квартире услышать голос внутри себя, это было выше понимания.
Нет, нет и нет! Так не бывает, совсем.
Собаки существуют, но не говорят.
Скажи мне, Сима, это ты сейчас, вот со мной говорил?
Пёс явно ухмыльнулся и поднялся. Встал на все четыре лапы и поднял крылья. Не орлиные, нет, скорее пеликаньи, но это были именно крылья. Ничем другим это быть не могло.
Пёс подошел к человеку и ткнулся мордой в колени...
Пальцы непроизвольно начали почесывать то левое то правое ухо.
Пёса блаженствовал, закрыв от удовольствия глаза...
Вдруг палец, скользнув во внутрь мохнатого уха уперся во что то твердое.
В ухе пса было проделано отверстие, пробито острой вырубкой, давно, очень давно.
В ухо была вставлена небольшая металлическая цепочка. А на цепочке висела печатка.
Осторожно разогнув звено Александр извлек кольцо из уха и освободил собаку от ноши.
Пёс смотрел на подполковника и поскуливал, тихо так, как скулит ветер на пороге дома, просясь во внутрь.
Говор отсоединил кольцо от цепочки, посмотрел на волнующегося пса и надел кольцо на большой палец правой руки... Закололо и стало неуютно. Переместил кольцо на средний, указательный...
Как только печатка оказалась на безымянном правом, пёс тихо гавкнул, глаза его полыхнули красным и стены квартиры, приподнявшись и сложившись выкинули Говора в полную неизвестность.
Вот так, совершенно обыденно Говор оказался где то в песках в странной одежде с верблюдом и Симой, который отчего то больше не говорил.
И случилось всё это три месяца тому назад.
Единственное что успокаивало небо над ним было земное, созвездия узнаваемые и стало быть сие была не планета Глюк, а вполне себе мирная Земля.
Journal information